У мохового..
...Мой короткий сон перебил заразительный смех Виктора и слова:
-..".так он, чёрт, что, на четвереньках, и полз по лесу?"
-Знамо дело. С накинутой на спину овчиной левистее полз, и щелкун вышагивал в ту сторону, - с едва заметной улыбкой рассказывал Матвеич. - Вроде как пропускал. Потом оборачивался и с поднятой башкой бежал сразу обратно, растопырив свой хвост. В общем, прямо-таки на моих глазах, загнал матёрого глухаря на толстую разлапистую лесину...
Потом замолчал, будто что-то вспоминая. Взглянул в мою сторону. Заметил, что я открыл глаза, и сразу продолжил:
- Сидит, значится, мошник на нижнем толстенном суку, наблюдат. Этак чуть выше вытянутой руки. Вроде как Степана в овечьем-то одеянии за лесную животину принял. Совсем не боится. Лесное зверьё глахаришке, видать, зла не причиняло. Тут Стёпка скрылся с другой стороны ели; комель-то в обхвате - руки не сходились. Едва привстал на колени и в одно мгновение хлестанул по птице бичом. Глухарь встрепенулся. Кувыркнулся на землю, но сыромятный конец бича уже смертельно резанул ему шею. Вот так-то охотили ранее. Это в теперешнее время какого только оружия-то у охотников нет, а зверья и птиц в лесах стало бедно, да и пужливое, - с досадой в голосе сказал дед.
- Вот, уж каких только баек старики-охотники не придумают,- с недоверием, удивлением и смехом протараторил Виктор.
-Хошь -верь, хошь -не верь. Ныне для молодёжи всё враки, что ране на охоте бывало,- тихо отпарировал Матвеич.
-А какова судьба твоего односельчанина после войны,?- поинтересовался я.
-Знамо дело. Он в свои двадцать с небольшим ещё в сорок третьем был командиром орудийного расчета. А как ступню рубануло вместе с другими пробоинами, его комиссовали. Вернулся Степан в нашу деревню, где остались одни бабы да ребятишки.Мне тогда в аккурат двенадцать стукнуло. Вот и был он для таких как я, и отцом, и братом. Однако от фронтовых ран долго не протянул. Пухом ему земля и доброй памяти.
После этих слов Матвеич закурил самокрут. Шепеляво сплюнул с губ махру. Тяжеловато поднялся на ноги. Вскинул на плёчо свою старую двух курковку и тихо пробормотал:
-Ладно-те, ребятишки, мне пора вертаться. Завтра, этак перед полдником..., обернусь за вами.
Черныш нетерпеливо засуетился и внимательно посмотрел на хозяина, словно ожидая команды. Мне показалось даже, что до этого спокойно стоящий конь шевельнул ушами и согласно мотнул головой. Будто понял человеческую речь деда. Вскоре и сам Григорий Матвеич уселся в телегу. Взял одной рукой вожжи, легонько дёрнул, но уже на ходу оглянулся и крикнул:
-Совсем запамятовал. Ночью-то ещё зябко, так что тулупом вам укрыться в самый раз будет!
...В односкатном шалаше-навесе можно было лишь сидеть. Однако длина позволяла вытянуть ноги и расслабиться на упругой перине из соломы, уложенной на лапник. Накрывшись огромным тулупом, мы ещё некоторое время перебрасывались мыслями, но вскоре послышалось сладостное сопение моего приятеля. Мне же не спалось. В голове роились мысли- от обычных житейских до почти реально добытого глухаря. И всё же незаметно провалился в бездну чуткого сна я.
Очередной раз проснулся. Луч фонарика показал на часах половину третьего. Короткий сбор. Костерок, чай, бутерброд. Спустя мене часа, по едва заметной просеке и зарубкам, мы вышли к краю мохового болотца. Как и договаривались, разбрелись по сторонам. Виктор пошёл в сторону, где вчера подняли глухаря.
..Уже несколько минут я неподвижно стоял, окружённый звенящей тишиной пробуждающейся тайги. Стволы хвойного леса лохматыми стрелами тянулись к звёздным окнам небосклона. Органы слуха и зрения напряжены, как и всё тело. Слышалось биение собственного сердца. И вот где-то, чуть впереди, послышались тугие взмахи мощных крыльев. Вновь всё стихло. Я всматривался в темноту до рези в глазах, но не замечал ни малейшего движения. Посмотрел на часы- 3.20. И вдруг совершенно с другой стороны, вернее, оттуда, где был мой приятель, послышались первые щелчки токовика. А буквально через десяток минут звуки токующих глухарей доносились с нескольких сторон. Решился на подход к ближнему, ориентируясь лишь на громкость песни. Делал шаги исключительно под её звуки, не дожидаясь скирканья-точения. Часто останавливался, прислушивался. Всматривался в окружающую меня темноту: на землю, на нижние сучки хвойных деревьев. Вскоре стало очевидным, что бородач, где-то совсем рядом. Уже отчётливо слышалась песня из двух колен, что означало: птица- в каких-то полуторастах метрах. Ещё некоторое время стоял у ствола вековой сосны и шарил глазами в поисках желанной добычи.
Рассвет едва-едва набирал силу, но видимость уже лучше. И вот он, красавец-глухарь.Едва закончив свою вечную песню "Зов весны", выдал себя движением. Выбежал из низины рядом с небольшим корневищем упавшего дерева. Но для верного выстрела расстояние слишком велико. Несколько раз, под точение, сделал пару десятков шагов за стволами деревьев. Однако в это время заметил, что чуть сбоку проплыла тень.Через мгновение рядом с вывороченным корнем, гордо стоял ещё один глухарь. В моей голове мелькнула крамольная мысль: - - "Дуплетом можно и пару добыть". Однако дуэлянты ещё некоторое время определяли условия поединка. Перебегали с места на место, а то и совсем исчезали из поля моей видимости за стволами или корнями деревьев. Слышались всполохи их драки со звуками ударов их мощных крыльев. Сумрак уже начал отступать, а расстояние на дальний выстрел. Улучшив пару моментов успел подойти ближе. Впереди - открытое пространство с мелким кустарником, валунами и полусгнившими стволами упавших деревьев, покрытыми мхом. Выход единственный - надеяться что какой-нибудь из двух глухарей окажется на выстрел. Медленно вжал приклад ружья в плечо, переводя мушку с одного красавца на другого. Действо просто завораживало. И вдруг вздрогнул от внезапного выстрела дуплетом, раздавшегося, как гром среди ясного неба, совсем рядом, с другой стороны мохового рукава. На мгновение я отвёл взгляд от птиц. Уже второпях сделал дуплет. Но в следующую секунду оба таёжных красавца с шумом взлетели. Ломая на своём пути тонкие и сухие нижние ветки и сучки, они быстро растворились в сумраке смешанного леса. Я ещё некоторое время стоял, ошеломлённый от неудачи. Потом медленно, опускаясь и шоркая спиной по шершавому стволу кедра, уселся на перину многовековой тайги. И лишь тут почувствовал, как влитый в кровь адреналин при подходе к глухарям постепенно покидал моё тело и мозг.
Ток практически затих. Рассвет уже набирал силу. Изредка, откуда-то совсем из глубины мохового болотца, доносились едва слышимые звуки перекличек копалух. Спустя четверть часа я ждал моего приятеля в условленном месте, у начала едва заметной просеки. Наконец он появился с ружьём наперевес. В правой руке держал матёрого таёжного красавца. И, ещё не дойдя нескольких шагов до меня, торжественно крикнул: -Вот так-то стрелять надо! Новичкам всегда везёт, а тем более на Родине предков.
-На счёт Родины ты прав, - согласился я. - Искренне поздравляю тебя с редкой удачей. Но он, уже не слушал меня и с ещё не остывшим возбуждением в голосе рассказывал о своёй счастливой охоте на гухарином току...
Из моих охотничьих поездок конца 80-х в Северный район НСО (на границе с Томской)
